апрель (текст изд. 1944 г.) Кожевников Вадим Михайлович. Январь Февраль Март Апрель Май Июнь Июль Август Сентябрь Октябрь Ноябрь Декабрь. Июль. Январь. Февраль. Март. Апрель. Май. Читать онлайн «Март-апрель». Автор Вадим Кожевников.
Вадим Кожевников: Март- апрель (текст изд. 1944 г.)
| Книга апрель - фото сборник | Обложка книги март-апрель Кожевников. |
| Книга Военные рассказы читать онлайн | Вадим Кожевников. Март-апрель (текст изд. |
| «Март-апрель (текст изд. 1944 г.)» | Вы хотите читать полностью онлайн книгу Март-апрель от автора Вадим Михайлович Кожевников бесплатно без сокращений, и библиотека Knigochet дает вам такую возможность. |
| Вадим Кожевников «Март-Апрель» | Кожевников Вадим Март-апрель. Вадим Кожевников Март-апрель Изодранный комбинезон, прогоревший во время ночевок у костра, свободно болтался на капитане Петре Федоровиче Жаворонкове. |
Март- апрель (текст изд. 1944 г.) [Вадим Михайлович Кожевников] (fb2) читать онлайн
Оставалось только разыскать радиста-метеоролога, сброшенного сюда также с парашютом два месяца назад. Последние четыре дня Жаворонков ничего не ел. Шагая по мокрому лесу, голодными глазами косился он на белые стволы берез, кору которых — он знал — можно истолочь, сварить в банке и потом есть, как горькую кашу, пахнущую деревом и деревянную на вкус… Размышляя в трудные минуты, капитан обращался к себе, как к спутнику, достойному и мужественному. Привыкнув к длительному одиночеству, капитан мог беседовать с самим собой до тех пор, пока не уставал или, как он признавался себе, не начинал говорить глупостей.
Капитану казалось, что тот, второй, очень неплохой парень, добрый, душевный. Лишь изредка капитан грубо прерывал себя: «Болтать-то болтай, но и по сторонам поглядывай! Но мнение капитана о своем двойнике — душевном, все быстро схватывающем и очень отзывчивом парне — несколько расходилось с мнением товарищей.
Капитан в отряде считался человеком мало симпатичным.
Капитан в отряде считался человеком мало симпатичным. Неразговорчивый, сдержанный, он не располагал и других к дружеской откровенности. Для новичков, впервые отправляющихся в рейд, он не искал ласковых, ободряющих слов. Возвращаясь после задания, капитан старался избегать восторженных встреч. Уклоняясь от объятой, он бормотал: — Побриться бы надо, а то щеки, как у ежа, — и поспешно проходил к себе. О работе в тылу у немцев он не любил рассказывать и ограничивался рапортом начальнику. Отдыхая после задания, отлеживался у себя на койке; к обеду выходил угрюмый, точно все еще недоспавший. Одно время распространился слух, казалось бы оправдывающий и по-новому объясняющий поведение капитана: будто в первые дни войны его семья была уничтожена немцами.
Узнав об этих разговорах, капитан вышел к обеду с письмом в руках. Отхлебывая суп и держа перед глазами письмо, он нарочито громко сообщил: — Жена пишет. Все переглянулись, многие — разочарованно, потому что хотелось верить: капитан потому такой нелюдимый, что его постигло несчастье. А несчастья никакого, выходит, не было. А потом капитан не любил скрипки. Звук удара смычка действовал на него так же, как на иных действует звук лезвия ножа, проведенного по стеклу. Топкая почва, ямы, заполненные грязной водой, дряблый, размокший снег. Тоскливо брести по этим одичавшим местам одинокому, усталому, измученному человеку! Но капитан умышленно выбирал эти дикие места, где встреча с немцами менее вероятна.
И чем заброшеннее и забытее выглядела земля, тем поступь капитана была увереннее. Вот только голод начинал мучить. Капитан временами плохо видел.
Отец поднял лицо, и она испугалась. Таким оно было мученным и старым. Матери они утром сказали, что она поступает на курсы военных телефонисток. Мать побледнела, но сдержалась и только попросила: - Будь осторожнее, деточка. На курсах Михайлова училась старательно и во время проверки знаний волновалась, как в школе на зачетах, и была очень счастлива, когда в приказе отметили не только число знаков передачи, но и ее грамотность. Оставшись одна в лесу в эти дикие, холодные и черные дни, она первое время плакала и съела весь шоколад.
Но передачи вела регулярно, и хотя ей ужасно хотелось иногда, прибавить что-нибудь от себя, чтобы не было так сиротливо, она не делала этого, экономя электроэнергию. И вот сейчас, пробираясь к аэродрому, она удивилась, как все это просто. Вот она ползет по мокрому снегу, мокрая с отмороженной ногой. А когда раньше у нее бывал грипп, отец сидел у постели и читал вслух, чтобы она не утомляла своих глаз. А мать с озабоченным лицом согревала в ладонях термометр, так как дочь не любила класть его под мышку холодным. И когда звонили по телефону, мать шепотом расстроенно говорила: "Она больна". А отец заталкивал в телефон бумажку, чтобы звонок не тревожил дочь. А вот, если враги успеют быстро засечь рацию, Михайлову убьют. Убьют ее, такую хорошую, красивую, добрую и, может быть, талантливую.
И будет лежать она в мокром, противном снегу. На ней меховой комбинезон. Они, наверное, сдерут его. И она ужасалась, представляя себя голой, в грязи. На нее, голую, будут смотреть отвратительными глазами фашисты. А этот лес так похож на рощу в Краскове, где она жила на даче. Там были такие же деревья. И когда жила в пионерском лагере, там были такие же деревья. И гамак был подвязан вот к таким же двум соснам-блнецам.
И когда Димка вырезал ее имя на коре березы, такой же, как вот эта, она рассердилась на него, зачем он покалечил дерево, и не разговаривала с ним. А он ходил за ней и смотрел на нее печальными и поэтому красивыми глазами. А потом, когда они помирились, он сказал, что хочет поцеловать ее. Она закрыла глаза и жалобно сказала: "Только не в губы". А он так волновался, что поцеловал ее в подбородок. Она очень любила красивые платья. И когда однажды ее послали делать доклад, она надела самое нарядное платье. Ребята спросили: - Ты чего так расфрантилась? И вот она ползет по земле, грязная, мокрая, озираясь, прислушиваясь, и волочит обмороженную, вспухшую ногу.
Ну и что ж! Ведь убили же Димку и других, хороших, убили. Ну и меня убьют. Я хуже их, что ли? Гнилой снег лежал в оврагах. А она все ползла и ползла. Отдыхая, она лежала на мокрой земле, положив голову на согнутую руку. Влажный туман стал черным, потому что ночь была черная. И где-то в небе плыли огромные корабли.
Штурман командирского корабля, откинувшись в кресле, полузакрыв глаза, вслушивался в шорохи и свист в мегафонах, но сигналов рации не было. Пилоты на своих сиденьях и стрелок-радист тоже вслушивались в свист и вг мегафонов, но сигналов не было. Пропеллеры буравили черное небо. Корабли плыли все вперед и вперед во мраке ночного неба, а сигналов не было. И вдруг тихо, осторожно прозвучали первые позывные. Огромные корабли, держась за эту тонкую паутинку звука, разворачивались; ревущие и тяжелые, они помчались в тучах. Родной, как песня сверчка, как звон сухого колоса на степном ветру, как шорох осеннего листа, этот звук стал поводырем огромным стальным кораблям. Командир соединения кораблей, пилоты, стрелки-радисты, бортмеханики - и Михайлова тоже - знали: бомбы будут сброшены туда, на этот родной, прывный клич рации. Потому что здесь - самолеты врага.
Михайлова стояла на коленях в яме, в черной тинистой воде, и, наклонившись к рации, стучала ключом. Тяжелое небо висело над головой. Но оно было пустым и безмолвным. В мягкой тине обмороженная нога онемела, боль в висках стискивала голову горячим обручем. Михайлову знобило. Она подносила руку к губам - губы были горячие и сухие. Иногда ей казалось, что она теряет сознание. Она открывала глаза и испуганно вслушивалась. В наушниках звонко и четко пели сигналы.
Значит, рука ее помимо воли нажимала рычаг ключа. Вот и хорошо, что я пошла, а не капитан. Разве у него будет рука сама работать? А если бы я не пошла, то была бы сейчас в Малиновке, и, может быть, мне дали бы полушубок... Там горит печь... А теперь уже больше никого и ничего не будет... Странно, вот я лежу и думаю. А ведь где-то Москва. Там люди, много людей.
И никто не знает, что я здесь. Все-таки я молодец. Может быть, я храбрая? Пожалуй, мне не страшно. Нет, это оттого, что мне больно, потому и не так страшно... Скорее бы только! Ну что они, в самом деле! Неужели не понимают, что я больше не могу? Теперь ей стало видно огромное, тяжелое небо.
Вот его лнули прожекторы, послышалось далекое тяжелое дыхание кораблей. И Михайлова, глотая слезы, прошептала: - Милые, хорошие! Наконец-то вы за мной прилетели. Мне так плохо здесь. Что же они тогда про меня подумают? Гудение кораблей все приближалось. Застучали зенитки. Она поднялась. Ни боли, ничего.
Изо всех сил она стучала по ключу, словно не сигналы, а крик: "Бейте, бейте! Рассекая черный воздух, ахнула первая бомба. Михайлова упала на спину от удара воздуха. Оранжевые пятна отраженного пламени заплескались в лужах. Земля сотрясалась от глухих ударов. Рация свалилась в воду. Михайлова пыталась поднять ее. Вжащие бомбы, казалось, летели прямо к ней в яму. Она вобрала голову в плечи и присела, зажмурив глаза.
Свет от пламени проникал сквозь веки. Дуновением разрыва в яму бросило колья, опутанные колючей проволокой. В промежутках между разрывами бомб на аэродроме что-то глухо лопалось и трещало. Черный туман вонял бензиновым чадом. Потом наступила тишина, замолкли зенитки. Она пыталась подняться, но ее ноги... Она их совсем не чувствовала. Что случилось? Потом она вспомнила.
Это бывает. Ноги отнимаются. Она контужена. Вот и все. Она легла щекой на мокрую глину. Хоть бы одна бомба упала сюда! Как все было бы просто...
Осуществлял оперативное руководство деятельностью Экономического управления президента. Рассматривал вопросы отдела экспертного сопровождения приоритетных национальных программ Экспертного управления президента России. Участвовал в работе по внедрению новых методов управления в Администрации президента. В результате реорганизации Администрации президента РФ 25 марта 2004 года был назначен помощником президента РФ с освобождением от ранее занимаемой должности. В июне 2004 г. Возглавил межведомственную рабочую группу по реформированию федеративных отношений и местного самоуправления при комиссии. Курировал выполнение президентских посланий и общенациональных проектов. Кроме того контролировал экспертное управление. С ноября 2004 г. РИА Новости 16 марта 2005 29 марта 2005 г. Заявил что оно было показательным примером для других компаний использующих схемы минимизации налогов: Если был бы не ЮКОС то появилась бы другая компания которая должна была ответить каким образом компания использует схемы не платит налоги в бюджет и таким образом государство оказывается ограничено в исполнении своих социальных обязательств.
Читать онлайн «Март-апрель»
Последние четыре дня он почти ничего не ел. Шагая в мокром лесу, голодными глазами косился на белые стволы берез, кору которых - он знал можно истолочь, сварить в банке и потом есть, как горькую кашу, пахнущую деревом и деревянную на вкус... Размышляя в трудные минуты, капитан обращался к себе, словно к спутнику, достойному и мужественному. Кстати, тогда удастся переменить обувь. Но, вообще говоря, налеты на одиночные немецкие транспорты указывают на ваше тяжелое положение. И, как говорится, вопль брюха заглушает в вас голос рассудка". Привыкнув к длительному одиночеству, капитан мог рассуждать с самим собой до тех пор, пока не уставал или, как он признавался себе, не начинал говорить глупостей.
Капитану казалось, что тот, второй, с кем он беседовал, очень неплохой парень, все понимает, добрый, душевный. Лишь изредка капитан грубо прерывал его. Этот окрик возникал при малейшем шорохе или при виде лыжни, оттаявшей и черствой. Но мнение капитана о своем двойнике, душевном и все понимающем парне, несколько расходилось с мнением товарищей. Капитан в отряде считался человеком мало симпатичным.
Иван — я, Федоровы — мы В этой повести подлинные события и почти все подлинные имена. Автор ее, Алексей Яковлевич Очкин, описывает боевые дела своего друга, «братишки» Вани Федорова, погибшего в Сталинграде смертью героя.
Отхлебывая суп и держа перед глазами письмо, он нарочито громко сообщил: — Жена пишет. Все переглянулись, многие — разочарованно, потому что хотелось верить: капитан потому такой нелюдимый, что его постигло несчастье. А несчастья никакого, выходит, не было.
А потом капитан не любил скрипки. Звук удара смычка действовал на него так же, как на иных действует звук лезвия ножа, проведенного по стеклу. Топкая почва, ямы, заполненные грязной водой, дряблый, размокший снег. Тоскливо брести по этим одичавшим местам одинокому, усталому, измученному человеку! Но капитан умышленно выбирал эти дикие места, где встреча с немцами менее вероятна. И чем заброшеннее и забытее выглядела земля, тем поступь капитана была увереннее. Вот только голод начинал мучить. Капитан временами плохо видел. Он останавливался, тер глаза и, когда это не помогало, колотил себя кулаком в шерстяной рукавице по скулам, чтобы восстановить кровообращение. Спускаясь в балку, капитан наклонился к крохотном водопаду, стекавшему с ледяной бахромы откоса, и стал пить воду, ощущая тошнотный, пресный вкус талого снега.
Но он продолжал пить, хотя ему и не хотелось, — пить только для того, чтобы заполнить пустоту в тоскующем желудке. Тощие тени ложились на мокрый снег. Стало холодно. Лужи застывали, и лед громко хрустел под ногами. Мокрые ветви обмерзли: когда он отводил их рукой, они звенели. И как ни пытался капитан идти бесшумно, каждый шаг сопровождался хрустом и звоном. Взошла луна.
Последние четыре дня Жаворонков ничего не ел.
Шагая по мокрому лесу, голодными глазами косился он на белые стволы берез, кору которых — он знал — можно истолочь, сварить в банке и потом есть, как горькую кашу, пахнущую деревом и деревянную на вкус… Размышляя в трудные минуты, капитан обращался к себе, как к спутнику, достойному и мужественному. Привыкнув к длительному одиночеству, капитан мог беседовать с самим собой до тех пор, пока не уставал или, как он признавался себе, не начинал говорить глупостей. Капитану казалось, что тот, второй, очень неплохой парень, добрый, душевный. Лишь изредка капитан грубо прерывал себя: «Болтать-то болтай, но и по сторонам поглядывай! Но мнение капитана о своем двойнике — душевном, все быстро схватывающем и очень отзывчивом парне — несколько расходилось с мнением товарищей. Капитан в отряде считался человеком мало симпатичным. Неразговорчивый, сдержанный, он не располагал и других к дружеской откровенности. Для новичков, впервые отправляющихся в рейд, он не искал ласковых, ободряющих слов.
Возвращаясь после задания, капитан старался избегать восторженных встреч. Уклоняясь от объятой, он бормотал: — Побриться бы надо, а то щеки, как у ежа, — и поспешно проходил к себе. О работе в тылу у немцев он не любил рассказывать и ограничивался рапортом начальнику. Отдыхая после задания, отлеживался у себя на койке; к обеду выходил угрюмый, точно все еще недоспавший.
Кожевников ВадимМарт-апрель
Неразговорчивый, сдержанный, он не располагал и других к дружеской откровенности. Для новичков, впервые отправляющихся в рейд, он не находил ласковых, ободряющих слов. Возвращаясь после задания, капитан старался избегать восторженных встреч. Уклоняясь от объятий, он бормотал: - Побриться бы надо, а то щеки как у ежа, - и поспешно проходил к себе. О работе в тылу у немцев он не любил рассказывать и ограничивался рапортом начальнику. Отдыхая после задания, валялся на койке, к обеду выходил заспанный, угрюмый. Одно время распространился слух, оправдывающий его поведение. Будто в первые дни войны его семья была уничтожена фашистами. Узнав об этих разговорах, капитан вышел к обеду с письмом в руках.
В помощь посетителям в галереях музейного комплекса на полу нанесена специальная разметка.
Следует воздержаться от посещения музея при наличии респираторных симптомов, характерных для ОРВИ, соблюдать правила личной гигиены, в том числе пользоваться санитайзерами. В случае выявления повышенной температуры у посетителя с помощью тепловизора сотрудники службы безопасности вправе не допустить его на территорию музейного комплекса «Дорога Памяти».
Оставалось только разыскать радиста-метеоролога, сброшенного сюда два месяца назад. Последние четыре дня он почти ничего не ел. Шагая в мокром лесу, голодными глазами косился на белые стволы берез, кору которых — он знал — можно истолочь, сварить в банке и потом есть, как горькую кашу, пахнущую деревом и деревянную на вкус… Размышляя в трудные минуты, капитан обращался к себе, словно к спутнику, достойному и мужественному. Кстати, тогда удастся переменить обувь.
Но, вообще говоря, налеты на одиночные немецкие транспорты указывают на ваше неважное положение. И, как говорится, вопль брюха заглушает в вас голос рассудка». Привыкнув к длительному одиночеству, капитан мог рассуждать с самим собой до тех пор, пока не уставал или, как он признавался себе, не начинал говорить глупостей. Капитану казалось, что тот, второй, с кем он беседовал, очень неплохой парень, добрый, душевный, все понимает. Лишь изредка капитан грубо прерывал его. Этот окрик возникал при малейшем шорохе или при виде лыжни, оттаявшей и черствой.
Но мнение капитана о своем двойнике, душевном и все понимающем парне, несколько расходилось с мнением товарищей. Капитан в отряде считался человеком малосимпатичным. Неразговорчивый, сдержанный, он не располагал и других к дружеской откровенности. Для новичков, впервые отправляющихся в рейд, он не находил ласковых, ободряющих слов. Возвращаясь после задания, капитан старался избегать восторженных встреч. Уклоняясь от объятий, он бормотал: — Побриться бы надо, а то щеки, как у ежа, — и поспешно проходил к себе.
О работе в тылу у немцев он тоже не любил рассказывать и ограничивался рапортом начальнику. Отдыхая после задания, валялся на койке; к обеду выходил заспанный, угрюмый. Одно время распространился слух, оправдывающий его поведение. Будто в первые дни войны его семья была уничтожена фашистами. Узнав об этих разговорах, капитан вышел к обеду с письмом в руках. Хлебая суп и держа перед глазами письмо, он сообщил: — Жена пишет.
Все переглянулись. Многие разочарованно, потому что хотелось верить: капитан потому такой нелюдимый, что его постигло несчастье. А несчастья, оказывается, никакого и не было… …Голый и мокрый лес. Топкая почва, ямы, заполненные грязной водой, дряблый, болотистый снег. Тоскливо брести по этим одичавшим местам одинокому, усталому, измученному человеку. Но капитан умышленно выбирал эти дикие места, где встреча с немцами менее вероятна.
И чем более заброшенной и забытой выглядела земля, тем поступь капитана была увереннее. Вот только голод начинал мучить. Капитан временами плохо видел. Он останавливался, тер глаза и, когда это не помогало, бил себя кулаком в шерстяной рукавице по скулам, чтобы восстановить кровообращение. Спускаясь в балку, капитан наклонился к крохотному водопаду, стекавшему с ледяной бахромы откоса, и стал пить воду, ощущая тошнотный, пресный вкус талого снега. Но он продолжал пить, хотя ему и не хотелось, — пить только для того, чтобы заполнить пустоту в желудке.
Тощие тени ложились на мокрый снег. Стало холодно. Лужи застывали, и лед громко хрустел под ногами. Мокрые ветки обмерзли; когда он отводил их рукой, они звенели. И как ни пытался капитан идти бесшумно, каждый шаг сопровождался хрустом и звоном. Взошла луна.
Лес засверкал. Бесчисленные сосульки и ледяные лужи, отражая лунный свет, горели холодным огнем. Где-то в этом квадрате должен был находиться радист. Но разве найдешь его сразу, если этот квадрат равен четырем километрам? Вероятно, радист выкопал себе логовище не менее тайное, чем нора у зверя. Не будет же он ходить и кричать в лесу: «Эй, товарищ!
Где ты там?! Капитан шел в чаще, озаренной ярким светом; валенки его от ночного холода стали тяжелыми и твердыми, как каменные тумбы. Он злился на радиста, которого так трудно разыскать, но еще больше разозлился бы, если бы радиста удалось обнаружить сразу. Запнувшись о валежник, погребенный под заскорузлым снегом, капитан упал. И когда с трудом подымался, упираясь руками в снег, за спиной его раздался металлический щелчок пистолета. Но капитан повел себя странно.
Не оборачиваясь, он растирал ушибленное колено. Когда, все так же шепотом, ему на немецком языке приказали поднять вверх руки, капитан обернулся и сказал насмешливо: — Если человек лежит, при чем тут «хальт»? Нужно было сразу кидаться на меня и бить из пистолета, завернув его в шапку, — тогда выстрел будет глухой, тихий. А кроме того, немец кричит «хальт» громко, чтобы услышал сосед и в случае чего пришел на помощь. Учат вас, учат, а толку… — И капитан поднялся. Пароль произнес одними губами.
Когда получил отзыв, кивнул головой и, взяв на предохранитель, сунул в карман синий «зауэр». Капитан сердито посмотрел на радиста.
Последние четыре дня Жаворонков ничего не ел. Шагая по мокрому лесу, голодными глазами косился он на белые стволы берез, кору которых — он знал — можно истолочь, сварить в банке и потом есть, как горькую кашу, пахнущую деревом и деревянную на вкус… Размышляя в трудные минуты, капитан обращался к себе, как к спутнику, достойному и мужественному. Привыкнув к длительному одиночеству, капитан мог беседовать с самим собой до тех пор, пока не уставал или, как он признавался себе, не начинал говорить глупостей. Капитану казалось, что тот, второй, очень неплохой парень, добрый, душевный. Лишь изредка капитан грубо прерывал себя: «Болтать-то болтай, но и по сторонам поглядывай!
Но мнение капитана о своем двойнике — душевном, все быстро схватывающем и очень отзывчивом парне — несколько расходилось с мнением товарищей. Капитан в отряде считался человеком мало симпатичным. Неразговорчивый, сдержанный, он не располагал и других к дружеской откровенности. Для новичков, впервые отправляющихся в рейд, он не искал ласковых, ободряющих слов. Возвращаясь после задания, капитан старался избегать восторженных встреч. Уклоняясь от объятой, он бормотал: — Побриться бы надо, а то щеки, как у ежа, — и поспешно проходил к себе. О работе в тылу у немцев он не любил рассказывать и ограничивался рапортом начальнику.
Отдыхая после задания, отлеживался у себя на койке; к обеду выходил угрюмый, точно все еще недоспавший. Одно время распространился слух, казалось бы оправдывающий и по-новому объясняющий поведение капитана: будто в первые дни войны его семья была уничтожена немцами.
Март - апрель
В марте он со специальным заданием прыгнул с парашютом в тыл врага, и теперь, когда снег стаял и всюду копошились ручьи, пробираться обратно по лесу в набухших водой валенках было очень тяжело. Первое время он шел только ночью, днем отлеживался в ямах. апрель (текст изд. 1944 г.) Кожевников Вадим Михайлович. Владелец сайта предпочёл скрыть описание страницы. апрель (текст изд. 1944 г.) - читать онлайн, автор Вадим Кожевников. Капитан Жаворонков — в тылу врага с важным заданием. Март-апрель. Жанр: Документальные книги / Биографии и Мемуары, год неизвестен. Предлагаем вам бесплатно и без регистрации скачать книгу Март-апрель, автором которой является Вадим Михайлович Кожевников.
Настройки:
Читать онлайн «Март-апрель». Автор Вадим Кожевников. Вадим Кожевников. Март-апрель. Изодранный комбинезон, прогоревший во время ночевок у костра, свободно болтался на капитане Петре Федоровиче Жаворонкове. онлайн библиотека >> Вадим Михайлович Кожевников >> Военная проза >> Март- апрель (текст изд. апрель: $b рассказы $c Вадим Кожевников ; [Рис.
Памяти Вадима Кожевникова. Март-апрель
| Памяти Вадима Кожевникова. Март-апрель - 17:15 - 21.10.2023 | Читай книгу Вадим Кожевников Март-апрель онлайн полностью бесплатно на сайте. |
| Памяти Вадима Кожевникова. Март-апрель | Книга Военные рассказы автора Вадим Кожевников читать онлайн бесплатно и без регистрации. |
| Вадим Кожевников. Март-апрель (1964) | апрель. Автор: Кожевников Вадим Михайлович. Жанр. |
| Март-апрель (текст изд. 1944 г.) (скачать fb2) — Вадим Кожевников | Вадим Кожевников. Март – апрель. ⇐ ПредыдущаяСтр 7 из 24Следующая ⇒. |
| Книга апрель - фото сборник | Март-апрель. Жанр: Документальные книги / Биографии и Мемуары, год неизвестен. |
Вадим Кожевников, "Март-апрель" (1943).
| В.Кожевников . Март-апрель. — Блоги журнала "Семь искусств" | Главные герои произведения "Март апрель" Кожевникова. |
| Вадим Кожевников - Март-апрель | «Март-апрель» Вадим Кожевников. Читать книгу полностью и без регистрации. Прочитать. |
| Вадим Кожевников, "Март-апрель" (1943). | Вадим Кожевников. Март-апрель (текст изд. |
| Март-апрель - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Вадим Кожевников (Начало книги) #1 | Вадим Михайлович Кожевников бесплатно на сайте. |
Вадим Кожевников «Март-Апрель»
апрель текст изд. Читать онлайн «Март-апрель». Автор Вадим Кожевников. Март-апрель, стр. 1, бесплатно читать книгу онлайн, бесплатно скачать книгу txt, скачать книгу zip, скачать книгу jar. Март-апрель Рассказ. Вадим Кожевников. Читать. Скачать Скачать pdf. апрель. Изодранный комбинезон, прогоревший во время ночевок у костра, свободно болтался на похудевшем капитане Петре Федоровиче Жаворонкове.
Читать онлайн Март-апрель бесплатно
В помощь посетителям в галереях музейного комплекса на полу нанесена специальная разметка. Следует воздержаться от посещения музея при наличии респираторных симптомов, характерных для ОРВИ, соблюдать правила личной гигиены, в том числе пользоваться санитайзерами. В случае выявления повышенной температуры у посетителя с помощью тепловизора сотрудники службы безопасности вправе не допустить его на территорию музейного комплекса «Дорога Памяти».
Чем выше уровень, тем более релевантно данное выражение. Допустимые значения - положительное вещественное число.
Поиск в интервале Для указания интервала, в котором должно находиться значение какого-то поля, следует указать в скобках граничные значения, разделенные оператором TO. Будет произведена лексикографическая сортировка. Для того, чтобы включить значение в интервал, используйте квадратные скобки.
Капитану казалось, что тот, второй, очень неплохой парень, добрый, душевный.
Лишь изредка капитан грубо прерывал себя: «Болтать-то болтай, но и по сторонам поглядывай! Но мнение капитана о своем двойнике — душевном, все быстро схватывающем и очень отзывчивом парне — несколько расходилось с мнением товарищей. Капитан в отряде считался человеком мало симпатичным. Неразговорчивый, сдержанный, он не располагал и других к дружеской откровенности.
Для новичков, впервые отправляющихся в рейд, он не искал ласковых, ободряющих слов. Возвращаясь после задания, капитан старался избегать восторженных встреч. Уклоняясь от объятой, он бормотал: — Побриться бы надо, а то щеки, как у ежа, — и поспешно проходил к себе.
Привыкнув к длительному одиночеству, капитан мог рассуждать с самим собой до тех пор, пока не уставал или, как он признавался себе, не начинал говорить глупостей. Капитану казалось, что тот, второй, с кем он беседовал, очень неплохой парень, все понимает, добрый, душевный. Лишь изредка капитан грубо прерывал его. Этот окрик возникал при малейшем шорохе или при виде лыжни, оттаявшей и черствой. Но мнение капитана о своем двойнике, душевном и все понимающем парне, несколько расходилось с мнением товарищей. Капитан в отряде считался человеком мало симпатичным. Неразговорчивый, сдержанный, он не располагал и других к дружеской откровенности. Для новичков, впервые отправляющихся в рейд, он не находил ласковых, ободряющих слов. Возвращаясь после задания, капитан старался избегать восторженных встреч. Уклоняясь от объятий, он бормотал: - Побриться бы надо, а то щеки как у ежа, - и поспешно проходил к себе. О работе в тылу у немцев он не любил рассказывать и ограничивался рапортом начальнику. Отдыхая после задания, валялся на койке, к обеду выходил заспанный, угрюмый. Одно время распространился слух, оправдывающий его поведение. Будто в первые дни войны его семья была уничтожена фашистами. Узнав об этих разговорах, капитан вышел к обеду с письмом в руках. Хлебая суп и держа перед глазами письмо, он сообщил: - Жена пишет. Все переглянулись. Многие думали: капитан потому такой нелюдимый, что его постигло несчастье. А несчастья никакого не было. А потом капитан не любил скрипки. Звук смычка действовал на него раздражающе.
Памяти Вадима Кожевникова. Март-апрель
Вадим Кожевников Март-апрель (текст изд. 1944 г.) Изодранный комбинезон, прогоревший во время ночевок у костра, свободно болтался. апрель (текст изд. Электронная Библиотека > Кожевников Вадим Михайлович > Март- апрель (текст изд. 1944 г.) > Стр.1. Март- апрель (текст изд. 1944 г.). Жанр: Проза / О войне, год.